Когда я уже начала видеть что-то, похожее на сон, а мое тело окончательно обессилело, дверь в спальню приоткрылась, и я услышала тихие мужские шаги. Я ощущала каждой клеточкой своего тела, что Тимур смотрит на меня – ощутив покалывание и ласкающее тепло. Раздался звук напрягающихся пружин матраса – мой муж пришел спать со мной, даже не смотря на то, что я, вероятно, разозлила его, и вела себя уж точно не как суперпокорная жена. Мое сердце дрогнуло, но я продолжала лежать на месте, лишь мое дыхание стало тяжелее от нахлынувшего волнения.

Мое сердце дрогнуло еще раз, когда широкая, шершавая ладонь, гладя, прошлась по моим плечам и остановилась на изгибе талии. Прошло несколько секунд, прежде чем Тимур, обняв меня за живот, подтянул к себе. Его теплые губы уперлись в мой затылок, а рука, меж тем, лаская, прошлась по моим влажным, от слез, щекам. Затем, эта же рука уперлась в моего белого медвежонка, и, на миг, замерла.

– Моя маленькая девочка, – глухо рассмеялся Тимур, разворачивая меня к себе лицом. От этой нежности – внезапной, ощутимой, я почувствовала, как из моих глаз – в очередной раз за этот вечер – полились слезы.

– Ах, Тимур, – прошептала я ему в шею, там, где бился его пульс. Я непроизвольно коснулась губами этого места, ощущая трепет в своей груди. А еще – как яркое озарение – уязвимость всего этого, и особенно – жизни. Тимура, моей. Я, пораженная, громко всхлипнула, а он прижал меня к себе еще сильнее.

– Ну, джаным, так лучше будет – поверь, – произнес он, но значительно мягче, чем раньше.

– Для кого лучше, Тимур? – я запрокинула голову, заглядывая в любимые глаза.

– Для нашей семьи, – он аккуратно поправил прядь моих волос.

Семьи.

Я тяжело вздохнула, понимая, что Тимур, скорее всего, прав, но другая часть меня желала иметь право выбора, или хотя бы немного, но настоять на своем.

– Пожалуйста, можно, завтра будет последний день? – попросила я. – Как раз и документы оформлю на заочку, и вообще… Последний разочек.

– Камила, – протянул Тимур.

Я затрепетала, внутренне молясь, чтобы он согласился.

– Ладно, джаным, – выдохнул он, целуя меня в висок, – пусть это будет так – но потом – только заочное обучение и никаких мыслей, что я – тиран.

Я хихикнула, окрыленная его ответом. Я догадывалась, что для Тимура это было ой как непросто – чуть изменить свое решение. И поэтому, его маленькая уступка стала моей большой победой. Я кивнула головой, соглашаясь с мужем. На душе как-то сразу стало спокойно, что ли. Тимур еще раз поцеловал меня, но уже в губы – мягко, почти не распаляя меня.

– Спи, Камила, – шепнул он мне, – завтра утром – тебе рано вставать, как и мне.

Я проснулась рано – на часах было 5 утра. Тимур еще спал, и я, нехотя, покинула его. Его объятия – настоящая сладкая ловушка. Я улыбнулась, желанная ловушка. Приняв быстрый душ, я пошла на кухню. Дома было так тепло и спокойно, что я, полная воодушевления, решила заняться завтраком. Заварила ароматный чай, сварила кашу на нас двоих, в общем, была заботлива, как любящая жена, которой, впрочем, я и являлась.

Когда часы показали 6:00, я направилась в спальню, чтобы разбудить своего мужа. Пока я шла по коридору, то представляла в своем воображении разные варианты того, как прогнать от Тимура сон. Поцеловать, пощекотать (интересно, он боится щекотки?), резко сорвать одеяло, спеть песенку, но, когда я зашла в спальню, то замерла на пороге.

Тимур уже проснулся. В одних боксерах, дыша чуть громче, чем обычно, он отжимался на трех пальцах каждой руки. Это было такое зрелище… Воздух сразу наполнился мужской силой, сексом и моим восхищением. Мой муж был просто шикарен. И, если бы я не боялась опоздать в университет на свои последние занятия, то я простояла бы вот так, наблюдая за Тимуром, все утро.

Наверное, мой взгляд прожигал спину мужу, потому что Тимур, резко закончив отжиматься, встал на ноги и повернулся ко мне. На его губах блуждала самодовольная улыбка. О да, он знал, что хорош.

– Как ты это делаешь? – удивилась я.

Тимур обнял меня, одаривая голодным поцелуем. Я с радостью ответила на его ласку, наслаждаясь тем, как его властные, обжигающие губы скользят по моим, податливым, но когда Тимур попытался задрать мою сорочку, я протестующее закачала головой.

– Тимур, не сейчас, опоздаем, – выдохнула я, напоминая ни сколько мужу, сколько себе. Я соскучилась по нему. Очень, до сладкой дрожи внутри.

– Я уже начинаю злиться, что согласился на это последнее занятие, – зарычал мне в ухо Тимур, и я чувственно, удивляясь, что могу так, рассмеялась.

– Не злись, прошу тебя, – прошептала я. – Всего несколько часов – и ты сможешь почти каждое утро радовать нас.

Тимур стиснул меня в своих крепких объятиях, с блеском в глазах вглядываясь в мое лицо, затем, с неким сожалением, убрал руки, изрекая:

– Кормить мужа собираешься? Хотя бы один голод утолить необходимо.

– А мне не нравится эта ситуация, – Тимур сжал челюсти, не сводя взора с дороги, – да потому. Я думаю, что Фома не зря затаился. Не знает, но, вероятно, слышал. Это имеет какое-то отношение к делу? Вот и я про тоже. Не спать. Все, до созвона.

Я с интересом наблюдала за Тимуром – как он менялся – стоило ему только начать разговор по телефону, а уж если мы были на людях, то перемены были особо яркими – властный, холодный, претензионный, с нотками жестокости. Вот каким он становился. Слава Богу, не по отношению ко мне.

Мы уже были в городе, и до университета оставалось – то всего-ничего, как Тимур, повернув ко мне задумчивое лицо, спросил:

– Камил, может, ну его, последний день?

Я широко улыбнулась мужу и ответила:

– Нет, Тимур, мы с тобой же договорились, а то я и, правда, начну считать тебя тираном.

– Ок, – Тимур вывернул на улицу, прилегающую к моему корпусу университета. – Во сколько тебя забрать?

– В 13 часов, – я проверила на месте ли телефон – он лежал в кармане сумочки – там же, куда я его клала.

– Хорошо, но если закончишь раньше, или еще что-то изменится, дай мне знать и дождись меня, – строго произнес Тимур, останавливая машину.

– Куда я денусь, – я потянулась к мужу, целуя его в колючую щеку. – До встречи.

– До встречи, – Тимур не стал сам выходить из машины, а лишь, проследив из окна, что я благополучно добралась до корпуса, поехал дальше. Я, с некой тоской в сердце, смотрела на удаляющийся бмв. Но, не позволяя себе раскиснуть, я прямиком направилась в аудиторию. Я шла, с каждым шагом напоминая себе, что это – последний раз, когда я прихожу вот так, на лекции. Нужно было запомнить эти студенческие ощущения, чтобы было потом, что рассказывать детям. Детям. Я чуть нахмурилась. Мы ведь не предохранялись с Тимуром – а это значило, что я могла в скором будущем стать матерью. В моем воображении тут же возникли дети – хорошенький мальчик с глазами, похожими на глаза Тимура, и очаровательная девочка с таким же оттенком волос, как у моего мужа. У меня, на миг, перехватило дыхание – так ярко я это увидела.

Меня накрыло такой волной радости, опасений и воодушевления, что я практически «долетела» до аудитории. Там уже были почти все одногруппники. Я, не обращая внимания на любопытные взгляды, села на свое привычное место – вторую парту, поближе к преподавателю. Как прилежная студентка, я достала общую тетрадку и ручку, чтобы делать записи – гулять – так гулять!!!

Послышался веселый женский смех, и я, даже не видя лиц, знала, что это – Катя со своими работящими подругами. Они, беззаботно смеясь, ввалились в аудиторию. Правда, заметив меня, красотки тут же стали потише и, избегая того, чтобы встретиться со мной взглядом, прошмыгнули назад, к своему излюбленному месту. Краем глаза я заметила, как тут же, один из пареньков, как и прежде, двинулся в их сторону со щенячьей улыбкой на лице. Ничего не изменилось тут. Все, как прежде.

Наконец, началась лекция. Я, ни секунды не забывая, что это мой последний учебный день, записывала буквально каждое слово преподавателя. Сергей Викторович Еремеев, наш 34-летний преподаватель, увлекательно рассказывал нам о средневековом искусстве, и я, поглощенная получением знаний, только успевала переворачивать страницы в своей тетради. Мои пальцы уже ныли от такой нагрузки, но в этот раз я решила не щадить их. У меня еще будет время, очень много времени, чтобы отдохнуть.